Анатолий Павлович Макаридин — последний житель Кодлозера в Мирном — знает историю своей деревни и своего рода до седьмого (!) колена. С этим человеком очень хотел встретиться народный мастер, краевед Александр Иванович Агеев (1946 -2011). Его мечтой было собрать материал о Кодлозере. Зная об этой мечте народного мастера, я взяла на себя смелость и записала рассказ Анатолия Павловича:

 

Вместо введения

Деревня Кодлозеро (Котло-озеро) на 12 лет старше города Архангельска. Первое упоминание о трех крестьянских дворах (крестьяне были новгородцами) появляется в 1562 году в «Сотной Каргопольской книге».  С начала XVII и до середины XIX века история деревни была связана с Кодлозерской Богоявленской пустынью, основанной иноком Полиевктом в 1618 году. Местные жители считают, что монахи были староверами. Озеро не могло не приглянуться им своей отдаленностью, красотой и редкими для Севера условиями: здесь, в низине, спокойно росла, не замерзая, не только рожь, но и пшеница. В 1621-1622 году отец Полиевкт начал строительство Богоявленского храма, который, с поновлениями  и ремонтами выстоял до 1960-х годов – времени, когда на Севере началось строительство космодрома…

Известно, что последний монах пустыни – отец Иоанн умер в 1755 году, а с 1764 года церковь стала приходской. Архивные документы сохранили невеселую историю того, как церковная жизнь в северной глубинке приходила в упадок и из-за недостаточного финансирования, и из-за отдаленности прихода, и из-за нехватки священнослужителей,  но деревенские жители берегли церковь в Кодлозере как зеницу ока.

 

О том, как полезно служить Родине

Всего того, о чем будет написано в статье далее, могло бы и не быть, если бы не одно немаловажное обстоятельство: 25-летняя служба в царской армии. Кочманскому крестьянину Григорию Фролову — прадеду Анатолия Павловича Макаридина «посчастливилось» служить на флоте 25 лет. Там он выучился грамоте и, вернувшись на «дембель», в возрасте 62 лет женился и родил дочь Ульяну. Она унаследовала от отца стремление к знаниям, и, будучи грамотной, стала первым краеведом и историком семьи. Бабушка Ульяна Григорьевна умерла в 1947 году, когда Толе Макаридину был всего годик, но через дочь она смогла передать внуку знания об истории и обитателях Кодлозера.

— Бабушка Ульяна Григорьевна Фролова (в темном платке)внизу, слева

Ульяна Григорьевна  в детстве помогала отцу развозить почту: «на пенсии» Григорий Александрович  устроился возить по Петровскому тракту почту от Авды до Кочмаса. Но годы брали свое, и ему частенько приходилось отправлять вместо себя дочку. Прадед Григорий привязывал ее к саням, и она везла почту до места назначения. Там девочку поили-кормили, давали другую корреспонденцию, и, привязав покрепче, отправляли в обратный путь.  А потом Ульяна вышла замуж и переехала к мужу в Кодлозеро, где она родила ему девятерых детей.

 

Макаридины

Пока один прадед Анатолия Павловича служил в армии, другой – Александр Макаридин из Тарасова, предок по отцовской линии — хлопотал о том, чтобы пристроить своих сыновей: Михаила, Николая и Афанасия. Макаридин подал в волость прошение о сдаче внаем плодородных земель вокруг Кодло-озера. Это произошло  между 1885 и 1890 годами.

У дедушки Николая и бабушки Ульяны родилось 9 детей. Дедушка разрабатывал пожмы – (сенокосные угодья), занимался земледелием и, конечно, ловил рыбу. Кодлозерские пироги – «рыбники»  славились по всей округе. На праздники Троицу и Крещение в Кодлозере собирались люди из окрестных деревень под девизом: «На Кодлозеро в гости-то пойти, хоть рыбников поесть». У каждого хозяина была и своя бочка для ячменного пива. Месяц оно бродило, а потом с трех стаканов мужики падали – таким крепким оно было. Женщины пели песни, плясали. Традиция собираться на церковные праздники в Кодлозере сохранялась до середины XX века, хотя к этому времени религиозные представления у людей практически полностью выветрились. Этому способствовала гражданская война и установление Советской власти.

— дом семьи Макаридиных, деревня Кодлозеро

 

 «Кам-оны», Хаджи-Мурат и пулевые отверстия в черепах

Страшные времена наступили на Севере после революции. Вдоль стратегически важного Петровского тракта шли бои. И красные, и белые, и интервенты сражались с врагами и гибли сами.

Сначала Кодлозеро (6 км по зимнику от тракта) прошли белые – сожгли деревенские дома и направились в Тарасово, деревенские жители потом жили в банях. Потом появились интервенты – американцы и англичане. На Севере их прозвали «кам-оны» (от англ. «давай»). Бедняги мерзли на Севере, но местное население не обижали. Мама Анатолия Павловича потом вспоминала, что интервенты были высоченного роста, но еще более удивительной показалась ей толщина импортного сала – сантиметров 10.

«Хуже было, когда Хаджи-Мурат приезжал, тот был очень плохой человек». Дело в том, что у Хаджи-Мурат Дзарахохова – командира кавказского конного отряда на станции Плесецкой украли 16 или 17 лошадей, поэтому в Тарасове, куда красный командир добрался чуть ли не пешком, он устроил карательную акцию – стегал, порол и расстреливал  местных жителей. «Я не буду сейчас по моде красных ругать – дело-то не в том – говорит Анатолий Павлович. Народ-то простой, он лучше понимает суть – как к нему относятся. Красные относились к людям очень бесшабашно, вот в чем дело!». Дядю  главного героя красные расстреляли за то, что он во время Первой мировой дослужился до унтер-офицера: «Бабушка просила его не расстреливать…Но его увели, расстреляли, бросили между Кодышем и Кодыш-мостом. Дедушка приехал и закопал его».

— Унтер-офицер Федор Макаридин, расстрелянный Советской властью

На могилу трех братьев с пулевыми отверстиями в черепах, расстрелянных красными, родные Анатолия Павловича наткнулись, когда копали могилу бабушке…

 

«Если отец с войны пришел, то считай, что все»

До гражданской войны отец героя нашей истории – Павел Николаевич успел закончить церковно-приходскую школу в Тарасове. Интересно, что во время учебы жил он в многодетной семье последнего настоятеля Тарасовской, Кодлозерской и Кочманской церквей  — отца Александра Ключарева, расстрелянного  позднее  Советской властью (по воспоминаниям Макаридиных, в 1928 году батюшка был еще жив и крестил в кодлозерской церкви Владимира Макаридина – старшего брата Анатолия Павловича).

В 1927 году. Когда Павлу исполнилось  20 лет, он женился. «Подарком» молодой крестьянской семье Макаридиных от Советской  власти стало… раскулачивание. Забрали  четырех  коров и двух лошадей. Но Павел Николаевич не смирился и даже дошел до самого товарища Калинина. И хотя тот распорядился «все отдать обратно», было слишком поздно… Ну кто отдаст обратно, например,  корову?

Потом деревни Кочмас, Кодыш и Кодлозеро были объединены в один колхоз с правлением в Кочмасе. В Кодлозеро, где было много сена, пригоняли на зиму до 15 нетелей. Колхозники косили, пахали, боронили. На войну из Кодыша и Кодлозера ушло 17 мужиков, а пришло 4…  «Так представьте, что это такое было: детей-то у всех кучи были. У меня-то отец пришел, я уже после войны родился, это совсем другое дело».

После войны отец смог обеспечить и выучить своих пятерых детей благодаря тому, что ловил живых рысей и росомах и продавал их в Архангельске, также он ловил рыбу, бил лосей. Можно сказать, что Макаридины  даже в колхозе жили очень хорошо.

Кстати, если вы думаете, что затея с кукурузой в хрущевские времена была провальной, то сильно ошибаетесь: просто сажать ее надо было не где-то, а в Кодлозере. Однажды бригадир Павел Макаридин привез в правление колхоза замечательную, двухметровую кукурузу. «Мужики на него ругались: «Ты что, дурачок, что ли?!» У них-то она не росла. А мы ее по семечку сажали, ходили. Рассаживали, и она вымахала – будь здоров!»

— Павел Николаевич Макаридин (слева)

 

«Почему я толкую про поклонный крест …»

Толя Макаридин  с детства был самостоятельным и независимым человеком. С 1 по 4 класс ходил на учебную неделю пешком в Кодыш, в четырехлетку («Ерунда – 7 километров !»), потом учился до 7 класса в Верховском. После 9 класса решил идти в училище: «До 11 класса учиться не стал: чего, уже мужик здоровый, надо деньги зарабатывать, жениться!». И все детство, несмотря на запреты старших, бегал с братом Шуркой в церковь.

Храм без креста стоял благодаря подпоркам. Иконостаса и икон в нем тогда уже не было, но на стенах, благодаря особой системе вентиляции сохранялись древние росписи. Интересно, что церковь была летней – отопления в ней не было. На том месте, где когда-то стояла колокольня, ко второй половине XX века уже стоял дом (позднее – «генеральский домик»). А еще на берегу озера, там, где обычно ставят бани, в детские годы Анатолия Павловича сохранялись деревянные основания 17 древних монашеских келий, в каждой из них была своя каменка.

«Надо на Кодлозере поставить поклонный крест. Почему я все про это толкую? Потому что я точно знаю расположение церкви. Я же с 13-14 –летнего возраста  помню, как она выглядела. Едешь, тихо на воде – и отражается церковь».  Храм был высотой с двухэтажный дом, по три окна с севера и юга. Алтарь был срублен наискосок. Церковь была приблизительно квадратная, но было еще небольшое крылечко (гульбище). «Как только появились военные, храм был разрушен. Видно, что он не горел, скорее всего, храм растащили  на дрова. Но местоположение его я знаю – у меня там дед и бабушка похоронены».

Трудно сказать, где оказались храмовые иконы после революции, но известно, что председатель колхоза Иван Архипович делал себе дверь в подвал из большой иконы. Бабки ругали его, как нехристя.  А случилось так, что и сам он, и его жена прожили недолго и их четверо детей воспитывались в интернатах. Половины из них уже тоже нет в живых…

 

Соседи по фамилии Хандога

После 1932 года у семей Макаридиных (Павла Николаевича с 5 детьми и Семена Михайловича с 9 детьми, и их трех родственниц)  неожиданного появились соседи. Из Винницкой области в Пермилово были высланы две семьи по фамилии Хандога. Но увидев однажды, как в Кодлозере ловят рыбу мережами, Хандоги решили переселиться туда. Правда, в отличие от «местных», высланные все-таки жили в бараках за озером. У  Меланьи и Анания Хандоги было 9 детей. Их родственники – Тимофей и Домна жили вдвоем, потому что их единственная взрослая дочь к этому времени уехала. Хандоги были очень хозяйственными и трудолюбивыми людьми, держали корову, свиней, а косили так, как бритвой брили – начисто.

Отношения между Макаридиными и Хандогами не всегда были гладкими: «Почему — потому что они  приезжие, а наши-то  — Макаридины основателями считаются.  А эти — высланные люди – чего там… Ну, бывает, делили озеро, но мирно все это решалось».

В деревне стояло 7 домов, расположены они были метрах в тридцати друг от друга.  Взрослые жители деревни трудились в колхозе, юные – учились в окрестных деревнях в школах. По вечерам, когда все дела переделаны, при свете керосиновой лампы читали или пряли. Продуктами обеспечивали себя сами. Одежду тоже приходилось шить самим, а материал для нее покупали в Кодыше или Кочмасе. Такая нехитрая  размеренная жизнь продолжалась до тех пор, пока в Кодлозеро не пришли военные.

 

Что-то важное

Представьте, как в один далеко не прекрасный день в вашу дверь постучатся люди в форме. Они принесут повестку с требованием покинуть данный населенный пункт.  Да, личные вещи и мебель взять будет можно, но родной дом и могилы родственников останутся на территории, куда у вас не будет пропуска…

В конце 1950- начале 1960 были расселены деревни Кочмас и Кодлозеро, потеряло былое значение село Тарасово. Но есть нечто важное, что объединяет бывшие и ныне существующие населенные пункты на территории  космодрома: деревня Плесцы, Кочмас, Кодлозеро. В них были часовни и храмы. Это значит, что и за нас с вами здесь веками молились люди. Отчасти – заслуга этих людей и в том, что здесь был построен космодром «Плесецк».

В 2004 году на въезде в Мирный была восстановлена часовня в честь Казанской иконы Божией Матери, в 2010 году – в Кочмасе, на месте Богородице- рождественского храма и деревни был установлен поклонный крест. Возможно, что теперь пришло время отметить поклонным крестом место древнего монастырского храма в честь Богоявления в бывшей деревне Кодлозеро. Ведь, баня, казармы для солдат и «генеральские» домики , когда-то построенные  на месте храма и деревни – наверно, не самая лучшая память для потомков.

 

Анна Эмке

 

 

Назад, на страницу Русский Север