«А сейчас вы можете загадать свое самое заветное желание»

– именно это 15 лет назад я почему-то услышала в конце экскурсии по Антониево-Сийскому монастырю. Было холодно. Несколько минут, проведенные нами, светскими студентками, на великопостной монастырской службе, показались целой вечностью. С непривычки урчало в животе и это – даже несмотря на то, что на пути в монастырь мы уже перекусили в автобусе. В общем, это было ни на что не похоже и неизвестно было, когда это кончится. Мы стояли в огромном необустроенном Троицком соборе монастыря у плиты, под которой, как объяснил бородатый монах – экскурсовод, покоились мощи преподобного Антония Сийского.

В тот момент я поняла: все, о чем я сейчас ни попрошу святого, будет в точности исполнено. Встав на колени на холодный каменный пол у плиты с мощами, я выдохнула свое заветное: «Святой Антоний, помоги мне выйти занего замуж». Чтобы не утомлять читателя душещипательно – романтическими подробностями, не относящимися к Сийскому монастырю, скажу только, что старшего сына мы назвали в честь преподобного.

 

«Муж желаний духовных»

Мы привыкли представлять себе преподобных – монахов, прославленных Церковью в лике святых, в образе эдаких благообразных сухощавых старичков. Этому во многом способствует иконописный канон. Если говорить детским языком, икона – это портрет не тела, а души: отсюда и странные пропорции почти невесомого, победившего духом плоть святого.

Но житие основателя Сийской обители – преподобного Антония (1478-1556 гг.), игумена Сийского, говорит нам о том, что святой был «мощен и крепок телом, и трудился за двоих или даже за троих», рубил лес, пахал. Он стал монахом в тридцатилетнем возрасте. До этого кехотский* крестьянин Андрей (так звали святого в миру) выучился грамоте и после смерти родителей успел недолго пожить в Новгороде, работал у боярина. Как сказано в житии, «угодно было Богу, чтобы прежде пожил избранник Его в миру, как по ступеням восходя к иноческой жизни». По настоянию боярина Андрей женился на его дочери, но через год его жена умерла… Когда умер и сам благодетель, «подобно птице, из силка вырвавшейся», преподобный «воспарил духом вослед Богу, объятый желанием отойти в монастырь».

На пути в Пахомиеву пустынь (на реке Кена) Андрей увидел во сне седого старца в белых ризах, который, благословляя его крестом, пообещал: «Возьми крест свой, иди за мной, подвизайся и не бойся козней дьявольских. Будешь ты мужем желаний духовных и множеству иноков наставником станешь». В пустыни монах Антоний явил, прежде всего, любовь к молитве и богослужению, много трудился, служил немощным братиям и, как и в детстве, был мил людям своим кротким и незлобивым нравом.

Зарисовка о нравах северных крестьян XVI века

Конечно, во времена преподобного еще никто и слыхом не слыхивал о Плесецке, но в начале XVI века святой мог бы основать свою обитель не на территории Холмогорского района, а гораздо ближе к Мирному – недалеко от поселка Савинск. Этому помешали местные крестьяне. После 7-летнего соседства с чернецами жители деревни Скроботово изгнали монахов, опасаясь, что те хотят занять их земли.

Другой крестьянин – Самуил, уроженец Емецкого уезда – рассказал изгнанным братиям об удивительном месте. Издавна на берегу Большого Михайлова озера рыбаки слышали колокольный звон, монашеское пение и даже видели иноков, рубящих лес. Предсказание Божие об этом месте сбылось в 1520 году, когда на необитаемом месте, окруженном глухими лесами и озерами, преподобный Антоний Сийский основал монастырь в честь Живоначальной Троицы. Отцу Антонию было тогда 42 года.

 

Когда преподобный заплакал

Жизнь первых насельников монастыря была полна тягот и лишений, бывали времена, когда им нечего было есть, но Господь по молитвам игумена Антония всегда посылал в обитель помощь. И лишь однажды, как говорится в житии, святой заплакал. Первый монастырский храм в честь Живоначальной Троицы вскоре после освящения загорелся от забытой пономарем свечи. Все монахи были в поле. А когда вернулись, то обнаружили, что спасать уже просто нечего… Преподобный заплакал. Жаль ему было и храма, и иконы Пресвятой Троицы, которую он помогал писать, но в те минуты сокрушался преподобный о том, что Божие благословение отошло от обители. И Господь явил Свою милость: храмовая икона, которую обнаружили на пепелище, даже не была затронута пламенем.

Под спудом

После пожара под началом преподобного в монастыре строятся храмы, увеличивается число монахов, обитель начинают посещать паломники. Тогда преподобный, которому уже исполнилось 75 лет… решает оставитьмонастырь и почти на 5 лет уходит в уединенные места для молитвы, много работает физически, изнуряет плоть. После нестроений в обители братия со слезами умолила авву Антония вновь принять управление монастырем. Игумен согласился, и произошло это незадолго до его кончины. Перед смертью преподобный благословил братию обители, оставив свое духовное завещание и отошел ко Господу 20 декабря 1556 года, в возрасте 79 лет.

В житии преподобного есть интереснейший момент. Когда монахи спрашивают отца Антония о том, где его следует похоронить, игумен отвечает, что нужно выбросить его тело в болото или отдать на съедение зверям и гадам. Нам сложно понять эти слова, но для человека, который всю жизнь боролся со страстями и грехами и, достигнув смирения, стал при жизни сосудом Святого Духа, это вполне естественно – уподобившись Богу, почитать себя хуже всей твари.

Монахи, испросив у игумена прощения… отказались выполнить его просьбу. Преподобный был похоронен в деревянном храме в честь Живоначальной Троицы, недалеко от алтаря. Каменный Троицкий собор строился таким образом, чтобы захоронение первого игумена обители также находилось недалеко от алтаря.

После революции все дорогое и ценное из монастырской библиотеки, ризницы и иконописной мастерской было вывезено в крупные музеи, библиотеки и архивы страны. В советский период на территории монастыря располагались: детская колония, сельская трудовая коммуна, колхоз, дом отдыха, дом для детей-инвалидов, интернат для престарелых, пионерский лагерь и дача Архангельского облисполкома. Больше 70 лет мощи основателя обители – преподобного Антония Сийского в Троицком соборе надежно охранялись огромной каменной плитой. Тем самым, как мне кажется, они были спасены от разорения и поругания.

 

«У нас в монастыре…»

монастырская братия. 2002 год

Брать интервью у архимандрита Трифона (Плотникова), бывшего настоятеля Антониево-Сийского монастыря, мне приходится, используя современные возможности интернета – по скайпу. Два года назад по благословению Святейшего Патриарха батюшка «пошел на повышение». Теперь он – выпускник общецерковной аспирантуры и докторантуры, несет послушание референта митрополита Екатеринодарского и Кубанского Исидора.

В 1992 году тогда еще игумену Трифону предстояло начать восстановление переданного Церкви Сийского монастыря. «Сначала было некоторое опасение, что вдруг приеду, и не по душе придется место, как бывает иногда…, – рассказал отец Трифон. Но еще только подъезжая к монастырю, почувствовал, что приехал надолго. И именно туда, куда душа желала и стремилась. На всем незримо присутствовала печать намоленности, благодати Божией…» Батюшка признается, что Антониево-Сийский монастырь стал для него родным. Он, кстати, до сих пор говорит об обители в настоящем времени и часто употребляет выражение «у нас в монастыре».

О в меру натянутой тетиве

Как мне кажется, лучшей иллюстрацией к периоду, когда настоятелем Сийского монастыря был архимандрит Трифон (Плотников) может служить история из Древнего патерика об охотнике, который смутился, зайдя в обитель преподобного Антония Великого. «Благочестивый» охотник был поражен тем, что авва Антоний шутит с братией. Тогда святой велел охотнику натянуть тетиву лука. Тот послушался. «Натяни еще», – велел старец. Он снова сделал так, как его просили. «Еще сильнее», – продолжал святой. «Но тогда лук переломится», – взмолился охотник. «Так и братия, если не давать некоторого послабления, скоро впадет в грех», – отвечал авва Антоний.

В Сии я поняла, что странные бородатые люди в черном – монахи – оказывается, очень жизнерадостные люди с хорошим чувством юмора. А ласковое и совсем необидное «кызел» (с ударением на первый слог), заимствованное мною у братии, хорошо отражает внутренний мир современного православного человека. Тут тебе и указание на гордыню, и на упрямство, и на последствия греха. Здесь же – начало спасительного смирения «скотен бых у Тебе» (Пс. 72:22).

Ну а если говорить серьезно, то отцу Трифону за 18 лет настоятельства пришлось много потрудиться. Он заботился не только о восстановлении стен и перекрытии крыш, но и собирал братию монастыря. Батюшка столкнулся с проблемами современного русского монашества. Учился духовному наставничеству и старался передать начатки монашеского духа и святоотеческого учения другим: «Мы сполна хлебнули там неумения, неопытности из-за отсутствия духоносных старцев. На шишках, набитых самим себе, пытались чему-то учиться. Я, скорее, должен оценивать свою деятельность отрицательно. Но, тем не менее, монастырь за эти годы обрел братию, стала выстраиваться своя укладность. И, слава Богу, если сейчас обитель является духовной гаванью, в которой желающие спасают свои души».

«Петры гнездовы» в сийской школе послушания

Не могу не спросить батюшку о пострижениках Сийского монастыря – игуменах и иеромонахах, которые сейчас служат на приходах, но ошибаюсь и вместо выражения «птенцы гнезда Петрова, то есть Трифонова», у меня выходят какие-то «петры гнездовы», ими они и остаются до конца разговора.

Зная, что у отцов хорошие отношения с монастырем я жду, что архимандрит Трифон с гордостью будет рассказывать о своих «птенцах». Но неожиданно сталкиваюсь с болью: «Наши «петры гнездовы» – с нами, в монастыре, а те, кто оставил монастырь – на разных приходах, кто где… Почти со всеми у нас установились добрые отношения, несмотря на то, что уходили они, подчас желая большей самостоятельности. Видимо, тяжело им было, тем, кто ушел. Они – для нас родные, хотя и оставили нас.

Я долго переживал и мучился, что время от времени кто-то уходит. И это не только в нашем монастыре, это вообще тенденция современного монашества. У многих монахов нет привязанности к монастырю, нет четкого понимания, что монастырь – это твой дом родной. Ты не можешь, не должен покидать его без благословения. Благословения Божия – человеческое-то можно выконючить или вытребовать… И обеты монашеские так даются – «до смерти». А человеку что-то не понравится, и он не готов вот так – «до смерти». Я у покойного Иосифа Ватопедского прочитал, что из монастыря изгоняет непослушание и мне стало легче. Современному человеку вообще очень сложно иметь навык послушания. И, конечно, немощи современных людей отражаются в современном монашестве: это и немощи настоятеля, и братии, и все вместе… Не зря сказано: «Претерпевый до конца, той спасен будет» (Мф. 10, 22)».

На мою реплику о том, что «петры гнездовы» прошли в Сие неплохую школу и мне нравятся чисто по-человечески – характерами и отсутствием «тараканов в голове», батюшка отвечает свежим примером из жизни одного из сийских пострижеников, подвизающегося на Святой горе Афон. «Когда он, испросив благословения, начал петь в за богослужением в храме у одного келиота, что-то в его пении келиоту не понравилось, и монах тот в очень резкой форме сделал ему замечание. Наш выходец рассказывал: «Хоть и не просто было, я в тот момент вспомнил «сийскую школу»: «простите-благословите»». Всего два этих слова надо было в монастыре выучить: «простите» и «благословите», и как ему трудно пришлось, он их сказал. Это сразу успокоило келиота. А когда через некоторое время ситуация снова повторилась, брат опять произнес эти слова. На что афонский монах с удовлетворением ответил: «Ну что же, хорошо… Хорошо!!!» Вот вам и сийская школа».

Вот здесь мой личный опыт заканчивается

К сожалению, теперь я бываю в монастыре в лучшем случае раз в году, 20 декабря – «на Преподобного». О нынешних проблемах и радостях обители мы беседуем с игуменом Варлаамом (Дульским) исполняющим обязанности настоятеля Антониево-Сийского монастыря. «Ну, это скорее не радость, а утешение… Утешение в том, что есть братия (в постриге в настоящее время -19 человек), и есть монастырь, где человек может осуществить свое монашеское призвание. Мало в каких провинциальных восстанавливающихся монастырях жизнь вот так отлажена, и у братии (а все они очень разные) есть возможность трудиться (для монахов – простецов это огороды, ферма, пекарня), жить уединенно в скиту или получать богословское образование». Правильное понятие о том, что монашество должно быть образованным, было привито усилиями отца-архимандрита. На базе монастыря действуют богословские курсы, которые готовят братию к поступлению в Православный Свято-Тихоновский Богословский Университет (ПСТГУ). Если даст Бог, говорит отец Варлаам, в этом году сразу 5 (!) человек из братии монастыря планируют поступать на заочное отделение университета.

«А начинал-то все это отец Трифон. Это его заслуга, что мы сейчас здесь живем, всем этим пользуемся, что жизнь такая организованная и отлаженная. Слава Богу, не развалили монастырь за год! Это – главное достижение. На самом деле, это дорогого стоит» – улыбается игумен Варлаам.

«Благоразумные» разбойники и большое сердце отца Трифона

Одна из самых больших проблем обители появилась в ней благодаря… большому сердцу архимандрита Трифона. Первый год восстанавливающегося монастыря был самым спокойным: по территории бродили лесные зверушки: зайцы, лисы, горностай, а к воротам, бывало, и волки подходили. В 1993 году сюда стали приходить люди. К месту монашеских подвигов преподобного Антония может быть, и не совсем добровольно потянулись те, кто не находил себе пристанища в обычной жизни: бывшие зэки, алкоголики, наркоманы.

Рассказывает отец Варлаам: «Человек приходит в обитель с такой печатью греха на лице, что другой раз смотреть даже страшно: это уже глаза не человека даже». Из 70 человека, постоянно живущих в монастыре, 50-60 – «неблагополучные» трудники.

Какие преимущества дает обители существование на ее территории «монастыря в честь 40 благоразумных разбойников», как его здесь в шутку называют? Да никаких. Раньше это была почти постоянная пороховая бочка. У людей огромный отрицательный опыт, желание какой-то своей, греховной свободы, вредные привычки и неумение общаться с другими людьми. Бывало и пьянство, пусть редко, но и кражи, и воровство, и от этого никуда не денешься. Добавьте сюда частую необходимость под строгим контролем вывозить «благоразумных» разбойников (зачастую – инвалидов) из удаленного монастыря для оказания им медицинской помощи, расходы на питание и одежду и получится, что кроме огромной моральной нагрузки монастырь вроде бы совсем ничего не получает взамен…

«У меня самого был кризис, который я совсем недавно преодолел: нужно ли вообще монастырю связываться с такой ношей?! Но как-то с Божией помощью это все было преодолено буквально на примерах 2-3 людей, которые, как казалось, вдруг изменились, хотя до этого вроде и не видно было никаких результатов. Уже опускались руки: нужно ли это, или это вообще никому не нужно… Господь все управляет и силы появляются.

Исправляются единицы, но их уже немало было. Но многие обретают Бога и узнают, что в Нем можно обрести Спасителя и помощь, учатся азам молитвы. «За ради» таких людей, ради этих единичных случаев вся наша забота об этих людях и держится: мы помним, что кому-то это помогло» – считает отец Варлаам, который и дальше сохраняет заложенную архимандритом Трифоном традицию социального служения. Кстати сказать, социальная деятельность монастыря держится исключительно на инициативе братии и добрых людей.

План воспитательной работы «детского сада Зонушка»

«Все вроде бы серьезные, взрослые люди, подчас – настоящие преступники: и «убивцы» есть, и по 50 лет отсидевшие. Но к самостоятельной жизни после освобождения они не готовы, прямо дети великовозрастные, вот и называют наш монастырь детским садом «Зонушка» – продолжает игумен Варлаам.

Для кого-то жизнь в святом, намоленном месте идет во вред – их приходится выгонять, а кто-то потихоньку исправляется. Хотя требования к «воспитанникам» самые простые – поменьше материться, поменьше курить, не пить. Специальной программы реабилитации в монастыре нет. Самое главное, что исправляет «зонушкинцев» – это укладность монастыря Все остальное – в том числе и молитва, и участие трудников в богослужениях – пришло из опыта.

Не все трудники не все стремились посещать богослужения. «А над теми, кто бывал в храме, оказалось, что остальные посмеиваются: «вы типа, набожные, вам больше всех надо?». И тогда отец Трифон всех собрал и спросил:

– Ну что, вы все крещеные?

– Все!!!

– Все православные?

– Все!!!

– Тогда – понедельник, 5.30 утра – общий братский молебен для всех.

«Стоит «ангел-хранитель» с журналом, всех отмечает: кто пришел – кто не пришел, очень строго спрашиваем именно за этот день. В субботу – обязательно панихида.

В воскресный день не хотелось так уж совсем принуждать людей идти на службу, но мы тут немножко «схитрили» – на трапезу попадает только тот, кто приходит на службу. Есть такая монастырская традиция – «чин о Панагии», когда вся братия с просфорой и молитвой строем идет в трапезную. И тот, кто отсутствует на «чине о Панагии», автоматически не попадает на трапезу (подойдет позже – накормят, но со всеми вместе не покушает). Но на самом деле, приходят на службу с желанием, все чистенькие, опрятненькие. Приятно посмотреть: все такие намытые, начищенные… «лорды» наши» – рассказывает отец Варлаам о воспитанниках монастыря.

И самое главное…

Было бы несправедливо завершить рассказ о монастыре перечислением его проблем, как это делают скромные отец Трифон и отец Варлаам.

Около двадцати лет обитель окормляет духовных чад. Эти люди, как и я сама когда-то, приезжают в монастырь для исповеди, утешения, получения духовных советов. И обитель, как и во времена преподобного Антония, не может укрыться от мира – сюда постоянно едут люди.

Антониево-Сийский монастырь занимается и просветительской деятельностью – издает газету «Духовный сеятель», альманах «Сийский хронограф», брошюры. Усилиями архимандрита Трифона, который в свое время возглавлял епархиальный отдел религиозного образования и катехизации в Архангельске появился филиал Православного Свято-Тихоновского Богословского Университета. Это дало многим людям возможность заочно получить высшее богословское образование. При монастыре уже много лет действует иконописная мастерская. В настоящее время исполняющий обязанности настоятеля монастыря – отец Варлаам возглавляет епархиальный отдел по работе с молодежью.

Как попасть в Антониево-Сийский монастырь?

Оптимальный вариант – если вы обладаете личным автотранспортом. Для вас не составит труда найти на федеральной трассе Архангельск-Москва (между Брин-Наволоком и Емецком) отворотку на Сийский монастырь.

Если машины у вас нет, то по мере накопления заявок из Архангельска в Сийскую обитель монастырем организуются поездки на «Газели». Оптимальный вариант – заезд в субботу, исповедь во время Всенощного бдения, Причастие в воскресенье на литургии, экскурсия по монастырю и выезд в Архангельск. Пожертвование монастырю за поездку составит 500 рублей.

Если вы хотите пожить в монастыре несколько дней, то надо иметь в виду вот что: если вы хотите просто пожить в монастыре и ходить на богослужения, нужно будет сделать пожертвование за проживание и питание.

Если вы едете в монастырь, чтобы потрудиться на его благо, то нужно рассчитывать на рабочую нагрузку полного дня (работа в огороде, послушания в корпусах: стирка, уборка, шитье или ремонт одежды для женщин. И столярные, ремонтные или подсобные работы для мужчин). В этом случае – питание и проживание за счет монастыря.

По всем вопросам относительно посещения монастыря обращайтесь:

Однодневная поездка – 89115933353 Карушев Александр Юрьевич

Поездка на несколько дней – 89115548777 Абакумова Марина Викторовна

 

*Кехта – село, расположенное в 42 км от Архангельска

Анна Эмке

 Назад к списку