В чем причина тех трудностей, которые мы как народ сейчас испытываем? Почему самая богатая в мире страна находится почти на грани нищеты? Горбачев, Сталин или Ленин виноват? Нет, это наказание Божие. Земля уже не выдерживает тех ужасных беззаконий, которые на ней творятся. Сейчас много говорят о возрождении России. С чего его начинать? Для того, чтобы начать возрождать экономику, культуру, нравственность, надо перестать совершать самые страшные грехи. Страшнее детоубийства нет ничего. Мы должны перестать убивать собственных детей!

Люди рассчитывают так: одного, рожу, а семь прикончу, и буду жить лучше. Потому что если бы я родил восемь детей, у меня было бы в восемь раз меньше еды и одежды. На деле выходит иначе. Кровь убитых младенцев падает на весь род убийцы. Дитя рождается, а над ним уже тяготеет преступление родителей, и от этого греха дети обычно становятся неуправляемыми. Поэтому с тем одним ребенком, которого оставили в живых, в семье намучаются больше, чем намучались бы с восемью. Сталина давно нет, а тюрьмы переполнены точно так же. Но если прежде можно было сесть «за здорово живешь», то теперь действительно совершаются страшные преступления. В наше время все стало ужаснее, циничнее. Уже школьники убивают друг друга какими-то зверскими способами. И причина не в плохом воспитании. Обычно ведь родители вообще не воспитывают детей. Ребенок формируется под влиянием своего окружения. Раньше люди были нравственно здоровы, а кто окружает ребенка сейчас? Отец и мать — убийцы братика, сестренки. Приходит в гости тетя — тетя тоже убийца. Есть бабушка — и бабушка убийца. Все убийцы. Какие вырастут дети?

Что же делать? Значит, все потеряно? Нет, оказывается, всегда можно покаяться, исправиться, переосмыслить свою жизнь, начать ужасаться собственным поступкам и стараться как-то отойти от этого зла, хоть кого-то от него удержать. Ведь до тех пор, пока оно не прекратится, ничего хорошего на нашей земле и быть-то не может. И никакие бизнесмены не помогут. Потому что Бог эту землю не благословит. Господь призвал человека к труду, призвал Адама плодиться, размножаться и наполнять землю. А у нас все идет против Бога: никто не хочет трудиться, все экономят за счет убийства. Каждый ребенок, — это помимо радости — а дитя всегда радость, — это еще и труд, и ответственность. А никто не хочет трудиться и нести ответственность, поэтому, конечно, проще убить. Так возникает вражда человека против самого себя — вражда против Христа, потому что все создано Богом.

Мы должны каждый на своем месте препятствовать злу; по возможности стараться отговорить всякого, кто замыслил его совершить; всегда об этом помнить, думать, обнажать свою совесть и держать свое сердце открытым для этого делания. И Господь покроет множество наших грехов. Мы можем спасти не одну жизнь. Надо молиться, чтобы найти нужные слова, как-то человеку объяснить и, если возможно, его остановить.

Мы должны день и ночь молить Бога, чтобы Он даровал веру, вырвал нас из этого ада, показал путь и дал Себе послужить — хотя бы одного, двух, трех детей, братьев наших по крови и, может быть, в дальнейшем по духу, спасти от неминуемой гибели. Помоги нам в этом, Премудрый Господь, по молитвам Пречистой Своей Матери и невинных четырнадцати тысяч младенцев, от Ирода в Вифлееме убиенных. Аминь.

Протоиерей Дмитрий Смирнов, из проповеди в день памяти Вифлеемских младенцев

 

Акушер — гинеколог Марина Кныш: «Я борюсь за каждую жизнь…»

 

Марина Олеговна Кныш – заведующая гинекологическим отделением в военной поликлинике № 19, прихожанка храма Архангела Михаила, мать двоих детей.

— Марина Олеговна, что такое аборт?

— Лично я отношусь к аборту как  к убийству. В момент зачатия ребенка появляется новая жизнь. А убивать ребенка на любом сроке его жизни– это страшно. Когда инструмент вводится в полость матки, я понимаю: там маленький ребенок и его сейчас будут убивать. Сначала ребенка расчленяют в утробе, а затем частями извлекают наружу. Особенно страшно видеть (и делать!)*  аборт на сроке 10-11 недель (к сожалению, было и такое…). Это жуткое зрелище.  Текут мозги,   видно руки и ноги, кишки, ребра, расчлененную голову убитого ребенка. Мне всегда становится не по себе, когда я  об этом вспоминаю. Если бы женщина могла видеть то, что из нее вырезали, я думаю, число абортов бы резко сократилось.

 — Понимает ли женщина, что она идет на убийство собственного ребенка?

—  Нет. Для многих аборт- это пустячная, а главное — безопасная операция. Некоторые даже называют аборт «регуляцией  менструального цикла». Мне кажется, что женщины просто не понимают всей глубины и трагизма этой проблемы, упрощенно и легкомысленно относятся  к собственным  нерожденным  детям,  Уже в 3-4 недели беременности у ребенка сокращается сердце! Оно работает! Как ребенок, у которого  уже есть собственное сердце, может быть «инородным телом», которое нужно удалить?!  Я долго беседую с каждой, решившейся на аборт,  борюсь за каждого ребенка, которого собирается убить его собственная мама. Женщины  все понимают, соглашаются с моими доводами, обещают подумать, но потом большинство из них  все-таки  молча забирают документы и идут делать аборт. Были и такие случаи, когда пациентки приходили после аборта и говорили «Зря я вас тогда не послушала…» Но это бывает очень редко.

— Какие причины толкают женщин на этот поступок?

— Снова повторюсь, что причина многих абортов- упрощенное и легкомысленное отношение к своим нерожденным детям.  Вторая причина – нежелание нарушать свой покой и привычный уклад жизни.

Когда женщины приходят за направлением на аборт, они в основном называют причины материального плана: трудное время, не успели «пожить для себя», сложная жизнь, материальные трудности, платное образование, страх, что еще одного ребенка «уже не поднять». На аборт идут молодые женщины, у которых есть хотя бы один ребенок (или он еще маленький). А те, кому  35-40-лет, боятся вызвать осуждения окружающих: «Моя дочка скоро рожать будет, а тут я и на старости лет…», или: «Что обо мне подумают?!» Иногда женщине жалко ребенка, но муж категорически против беременности. Мнение мужа для многих женщин играет решающую роль. Женщина в случае беременности должна получать поддержку со стороны мужа, а получается все наоборот…

— Удается ли кого-нибудь отговорить от  аборта?

— Я всегда  очень переживаю за каждую женщину, решившуюся на аборт. Пытаюсь представить себе, как бы я могла решиться убить собственных детей. Призываю женщин к тому же.

Но если у женщины уже есть хотя бы один ребенок, отговорить ее от аборта фактически невозможно. Никакие доводы и аргументы в таких случаях уже не действуют. А если беременность – первая по счету, то есть вполне реальные шансы «оставить» ребенка. Женщины боятся, что первая беременность после медицинского аборта может стать последней (и это вполне обоснованное мнение,  ведь аборт опасен своими осложнениями: у женщины уже  может никогда не быть детей). Многие скрывают факт когда-то сделанного аборта даже от собственного мужа, годами лечатся от бесплодия, но безуспешно.

 — Как Вы считаете, почему в нашей стране так делается так много абортов?

— Как это ни странно, но основной причиной абортов я считаю утрату целомудрия. Это и раннее начало половой жизни, и смена партнеров. Многие люди даже не задумываются о том, что аборт может быть убийством собственного ребенка.

Кроме того, в   нашей стране аборт является  несложной и бесплатной процедурой. Получить направление на  проведение этой операции — очень просто. Во время проведения аборта женщина не чувствует боли, т.к.  все манипуляции проводятся под наркозом. а уже через 5-7 минут все уже заканчивается. Вечером того же дня, если нет осложнений, она возвращается домой. В среднем у молодых женщин бывает по 2-3 аборта,  но в моей практике была пациентка, которая сделала 27(!) абортов. Правда, многие  военнослужащие женщины все-таки стесняются командира части и просят зашифровать в больничном листе диагноз «аборт».

— Можно ли проводить профилактику абортов? Как это сделать?

С целью профилактики абортов, я думаю, нужно проводить беседы с девочками 14-15 лет, рассказывать им, что такое «аборт», какие серьезные последствия он за собой влечет. Лично мне приходилось выписывать направления на аборты 14-15-летним школьницам.

Также нужно поводить беседы с молодыми семейными парами (или с вступающими в брак), чтобы и мужчины знали, что такое аборт, чувствовали ответственность за жизнь нерожденного ребенка и здоровье своей жены.

 

                                                          беседовала Анна Эмке.

Дневник   нерожденного ребенка

5 октября.

Сегодня началась моя жизнь, хотя мои родители об этом пока не знают. Я девочка, у меня будут светлые волосы и голубые глаза. Все уже определено, даже то, что я буду любить цветы.

 

19 октября

Hекоторые считают, что я еще не человек. Но я настоящий человек, так же как маленькая крошка хлеба все же настоящий хлеб. Моя мама есть, и я тоже есть.

 

23 октября

Я уже умею открывать рот. Подумать только, через год я научусь смеяться, а потом и говорить. Я знаю, что моим первым словом будет «мама».

 

25 октября

Сегодня начало биться мое сердце.

 

2 ноября

Я каждый день понемножку расту. Мои руки и ноги начинают принимать форму.

 

12 ноября

У меня формируются пальчики — смешно, какие они маленькие. Я смогу гладить ими мамины волосы.

 

20 ноября

Только сегодня доктор сказал моей маме, что я живу здесь, под ее сердцем. Как она, наверное, счастлива!

 

23 ноября

Мои папа и мама, должно быть, думают, как меня назвать.

 

10 декабря

У меня растут волосы, они гладкие, светлые и блестящие.

 

13 декабря

Я уже немного вижу. Когда мама принесет меня в мир, он будет полон солнечного света и цветов.

 

24 декабря

Интересно, слышит ли мама тихий стук моего сердца? Оно бьется так ровно. У тебя будет здоровая маленькая дочка, мама!

 

28 декабря

Сегодня моя мама меня убила.

 

История двух убийств, одно из

которых не состоялось

 Свой рассказ я пишу сквозь призму едва не совершенной ошибки, страшной ошибки, за которую мне пришлось бы дорого заплатить, и о чем пришлось бы жалеть всю жизнь. Непостижимым образом обстоятельства сложились так, что после уже сделанного выбора мне как бы сама судьба предложила заглянуть, в то, как все могло бы быть, если бы я поступила иначе. Но об этом немного потом, а пока вернемся на полгода назад.

Живу, полна надежд, радуюсь жизни своей, свободе и независимости, строю планы на будущее. До конца учебы осталось всего три месяца, а потом – в Москву. Здравствуй, ГИТИС, здравствуй, ВГИК! Ну, по поводу поступлю – не поступлю, я и не переживала: «школа» у меня есть (навыки, так сказать), данные – природа не обделила, да еще и год работы в театре тоже дает какую-то уверенность в себе. В общем, жизнь, как по сценарию, и все должно быть хорошо, а судьба сама указывает дорогу, но вдруг…

…Задержка, тест на беременность, консультация и вот тебе раз: «Растем, живем и уже целых пять недель. Поздравляю, мамочка!» Все остальное происходило, как в бреду. Не могу есть, спать, не вижу будущего, не могу жить, плачу сутки напролет. Все, о чем мечтала, чего так хотела, лопнуло в момент, как воздушный шарик, и осталась пустота. Выхожу на улицу, а там просто наваждение какое-то: дети, женщины с колясками… смотреть на это становится невыносимо. Как ни странно, но теперь я в полной мере ощутила значение слов: «жизнь потеряла всякий смысл». Раньше я точно знала, чего хочу, теперь я не хочу ничего. Неужели все то, к чему я так стремилась, останется несбыточной мечтой? И потом, сидя у телевизора, я буду рассказывать этому ребенку о том как я могла бы… как я хотела… как все могло бы получиться, и с завистью критиковать новую режиссуру и игру молодых актрис? Нет. Я не хочу тонуть в бытовухе и повседневности и, глядя на этого ребенка, видеть в нем причину всех моих неудач. Подруги и знакомые постарше утешают: «Не ты первая, не ты последняя, всякое бывает. Сделаешь аборт – и нет проблем. Сейчас мини-аборты существуют, это даже не больно, все равно, что зуб выдернуть. А то, куда тебе – без мужа, без денег… просто ужас». С родителями поговорить страшно, а тут заботливая мама будущего папы предлагает качественные медицинские услуги, даже по знакомству. Мол, молода, еще родишь, я и сама два аборта сделала – и ничего.

Вариант один – делать аборт. Мучает одно – страх, что ничего у меня не будет: ни карьеры, ни личной жизни, ни свободы и независимости, которую так страшно терять. Свобода – которая, точно кость в горле стоит, и непонятно, то ли я так за нее держусь, то ли она сама меня так сковала по рукам и ногам и не отпускает. По сути, это и есть главная мотивация принятого решения. Ведь за нее я всегда так боролась, именно она привлекает меня в людях, поступках – свобода выбора, независимость от чужого мнения, творческий подход ко всему… И с другой стороны – презрение к оседлой, обывательской жизни, стадному мышлению, потребительскому взгляду на мир, материальным ценностям, всем этим нормам, рамкам, рутине, которые приземляют личность. Да, я слышала, что ценой убийства ничего не дается, никаких земных благ – ни карьеры, ни личной жизни… История знает много знаменитых людей с переломанными судьбами лишь по этой причине, что когда-то из-за какой-нибудь роли совершали великий грех – детоубийство, а потом до конца своих дней страдали и мучались за это. Но ведь разве не милостив Господь? И разве не простит Он мне этот грех?.. Ну, по молодости, по глупости… Ведь каются люди и получают прощение даже за самые тяжкие грехи.

Все это мне не давало покоя до тех пор, пока я не решила поговорить с одним знакомым священником… На встречу с ним я шла в твердой непоколебимости принятого решения. Зачем тогда шла? Сейчас почему-то и сказать не могу, просто ноги несли. Он, похоже, тоже был слегка удивлен – зачем тогда пришла, если все равно уже все решила? Не благословления же на убийство просить… Потом он спокойно выслушал все мои «причины» и сказал, что таких причин не существует, по которым мать имела бы право убить свое дитя. А потом просто рассказал, что я собираюсь сделать. О том, что нет совершенно никакой разницы, сейчас я его убью, или когда ему исполнится год, пять, десять лет… что с первых дней своей жизни, еще в утробе, он такой же человек, у которого есть душа, с самого дня зачатия. И душа эта, так же, как и моя, будет жить вечно. А расплата – она, безусловно, будет, и начнется она с того, что жизнь меня поставит в намного более жесткие условия, нежели сейчас. …Услышала я и многое другое, в том числе то, о чем слышала и раньше, и – мало того – где-то в глубине души понимала все это сама. Только гораздо легче сделать вид, что ты ничего не знаешь, что не ведаешь, что творишь, а потом молить Бога о прощении: я вот, мол, каюсь, не знал, не понимал, что делал… И какова тогда будет ценность такого «покаяния»? Можно обмануть самого себя, но не Бога.

Уже через две недели я ехала по жуткому холоду в свой райцентр, это где-то час в ледяном автобусе, а потом пешком до дома, и чуть не плакала от страха за мою «малявку», что с ней, такой маленькой и беззащитной, может что-то случиться. Я трогала свой еще плоский живот и шептала: «Потерпи, потерпи, сейчас мы уже будем дома».

С тех пор я стараюсь думать только о том, кто находится сейчас у меня внутри, и… уже любит меня. Любит просто так, только потому, что я его мама. И ему не важно, есть ли у меня сейчас деньги, много ли друзей, где я «тусуюсь», учусь и работаю, какую музыку я слушаю и во что одеваюсь. Это пока самые совершенные отношения – и по-настоящему самый свободный человечек. А насколько он останется таким, зависит от меня, от примера, который будет перед глазами – а это еще один мощный стимул идти дальше, расти и развиваться как личность. Ведь настоящая свободная, сильная творческая личность – это не тот человек, который бежит от трудностей. Ведь можно преспокойно заниматься высоким, думать о высоком… и также подметать пол, мыть посуду и отводить ребенка в садик.

Вскоре обо всем этом я рассказывала своей подруге, с которой мы знакомы уже лет пять. Так странно получается, что у нас все всегда происходит вместе. Вместе учились, вместе закончили, даже из общаги выгоняли вместе, а тут оказалось, что она тоже забеременела, и даже срок точно такой же, с разницей в неделю. Но и она не спешила радоваться, и на вопрос «что будешь делать?» прозвучал ожидаемый ответ «конечно, аборт!». Причины все в точности те же. У меня мороз пробежал по спине от такого «дежавю». Наверное, именно потому, что я сама только что прошла через все эти мучительные сомнения, решения, мне вдвойне тяжелее было её переубедить, т.к. в этом состоянии страх застилает глаза и ты совсем никого не слышишь и не видишь. В такие моменты нельзя опускать руки и идти по пути наименьшего сопротивления, когда решается вопрос жизненной важности. Битый час мы рассуждали о судьбе, о свободе, о жизни и смерти, о карьере, музыке, призвании… Она с горящими глазами рассказывала о группе, которую она собрала и музыкантах и её друзьях, о музыке, которую они записывают, о студиях, о конкурсах, перспективах… в общем, обо всем, чего она может лишиться, оставив ребенка жить.

Ну почему же все эти причины уже принято считать уважительными и мы, как правило, с одобрением киваем головами, одобряя убийство ребенка и безмолвно соглашаясь с этим? Неужели, если у моей мамы не будет сейчас достаточно денег или поменяются планы на жизнь, то она возьмет и прикончит меня? Ведь нет же! Это абсурд! Так в чем же разница? Зачастую мы все это понимаем – «в душе», но на деле происходит иначе…

В следующий раз я увидела её спустя четыре дня после того, как она убила своего ребенка. Я принципиально не хочу называть это иначе, хотя бы потому, что она не была похожа на человека, сделавшего необходимую операцию по удалению чего-либо. Все эти ночи она не могла уснуть. В комнате стоял запах перегара. Я сразу догадалась, что произошло, но, тем не менее, проснулся какой-то идиотский интерес к подробностям. Спрашивать не пришлось, она стала рассказывать сама.

«Пришла я туда (в больницу) когда уже было поздно что-то делать – четырнадцать недель (на этом срок ребенок уже шевелится, а в 16-18 недель шевеления начинает чувствовать и мама), но врачам сказала, что одиннадцать. Мне сделали анестезию, при этом не один раз спросили, уверена ли я в том, что хочу делать. Я сказала «да». Когда я села на кресло, мне привязали руки и ноги. Укол все еще не действовал, и в голове было более-менее ясно. После осмотра врач начала кричать: «Что ты делаешь! На таком сроке!». Мне и до того говорили, что в случае аборта высока вероятность последующего бесплодия, а сейчас у меня еще нашли воспаление и сказали, что детей я не смогу иметь со стопроцентной гарантией.

Мне еще сделали укол обезболивающего. Но укол, видимо, никак не хотел действовать. Такой боли я не чувствовала никогда в жизни. Потом начало мутнеть в глазах… стали возникать всякие образы. То женщина в черном хохочет, и хочет забрать моего ребенка, и просит мою жизнь взамен. То вижу врача с лицом какой-то нечисти. В этот момент я поняла, насколько не хочу никому его отдавать. Я начала сильно кричать и вырываться, пытаясь убежать. Я оборвала все шнуры, которыми меня привязали и начала умолять: «не надо, пожалуйста, не надо! Я передумала». Было слишком поздно. После того, как все сделали, я почему-то попросила показать мне моего ребенка, верней.. то, что от него осталось».

Глупо было задавать какие-то вопросы, но на вопрос «как ты себя чувствуешь?» она сказала «как трава. Знаешь, у меня такое ощущение, что я сорняк… по жизни – просто сорняк. И мне уже ничего не охота делать, совсем ничего». Тогда, честно говоря, я все-таки еще думала что это и стресс, и невысыпание, что все со временем позабудется, станет на свои места. Но через неделю с ней разругались все музыканты и группа распалась. И через месяц ничего не наладилось. Новую группу она набирать не хотела, более того – сказала, что будто вообще потеряла к музыке всякий интерес. Время шло, ничего не менялось. К старому она даже не хотела касаться, а новое почему-то не писалось, ни музыка, ни слова.

Сейчас она работает парикмахером. С музыкой по-прежнему – ничего. Когда я прихожу к ней в гости, такая круглая, то как-то стараюсь ничего не рассказывать о своей беременности. Но она сама начинает расспрашивать о том, что я чувствую и т.д. Я вижу, какими глазами она смотрит на мой живот, и догадываюсь, о чем она думает, когда его гладит. У нас всегда все происходило вместе. Даже срок был одинаковый… только в неделю разница.

Господь лучший Учитель и лечащий врач. Я думаю, что Ему все ж стоит доверять. Потому как никто другой не знает лучше, что нужно нашей душе для исцеления, даже порой мы сами… Я слишком сильно дорожила внешними проявлениями свободы, будучи сама внутри человеком абсолютно зависимым и несвободным. Как конфета в красивой обертке – развернешь, а там пусто, пыль да грязь. Моя душа заблудилась, но я благодарна Богу за то, что Он вовремя дал мне понятие свободы истинной: свободы духа и души. Их независимости, силы, непоколебимости.

 

Ю.В.// Экклезиаст (сайт православного молодежного центра)

 Назад к списку