Зачем нужны скорби

Неудобства в здешней жизни некоторым образом необходимы: откуда можно узнать, насколько преуспел ты в надежде на Бога, если всё сбывается по твоему желанию? Откуда будет известно, что ты любишь нищету, если изобилуешь богатством? Откуда узнаешь, что имеешь мужество переносить бесчестие, зависть человеческую, если проводишь свою жизнь в радости без всяких ограничений?

Святитель Иоанн, митрополит Тобольский († 1715). 

* * *

Всякий грех совершается для наслаждения, и всякое прощение грехов получается чрез страдание и печаль.

Преподобный Фалассий (VII век). 

* * *

Спасение не в том состоит только, чтобы не делать зла, но и в том, чтобы самим мужественно терпеть зло.

Святитель Иоанн Златоуст (†407).

* * *

А если бы никто тебя не трогал, и ты оставалась бы в покое, как же бы ты могла сознать свою худость? Как могла бы увидеть свои пороки?.. Если стараются унизить — значит хотят смирить тебя; а ты сама просишь у Бога смирения. Зачем же после этого скорбеть на людей?

Преподобный Амвросий Оптинский. (1812-1891). 

* * *

Царствие Небесное не дается лежащим на боку, а только трудящимся и скорби терпящим.

За грехи что-нибудь должно терпеть; если не здесь, то в будущей жизни. Только в будущей жизни скорби очень ужасны. Преподобный Иосиф Оптинский (1837-1911).

Скорби наши по наружности своей не похожи на наши вины, но в духовном отношении справедливо им соответствуют.

Преподобный Никон Оптинский (1888-1931).

* * *

В горестях благо скрыто под скорбию сердца, оттого не ощущается и не видится, хотя есть не думательно, а действительно.
Навыкните видеть в прискорбностях милость Божию и встречайте их спокойно в преданности в волю Божию или даже с радостию. Раскройте око ума и усмотрите венец, сходящих с неба на главу вашу, аще пребудете невозмутимою и спокойною.

Святитель Феофан, Затворник Вышенский (1815-1894).

* * *

Мы иногда желаем, чтобы наши прошения и молитвы тотчас же исполнялись, не помышляя о том, что Бог лучше нас знает, что для нас полезнее и когда подать нам утешение. Мы плачем, стонем, называя себя несчастными и как бы невинно страдающими всю жизнь, не вспоминая наставления Господня апостола: Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр. 12, 6). Через перенесение скорбей и телесные страдания Господь врачует нашу душу, приготовляя ее к будущей жизни, научает нас смирению и нелицемерному упованию на Его милость. Посещение скорбей ясно свидетельствует о том, что Господь в это время обратил на тебя особенное внимание. Он хочет умудрить тебя во спасение, дает тебе возможность показать Ему, насколько ты богат верою, надеждою и любовью, — этими существенными христианскими добродетелями, без которых человеку невозможно войти в Царствие Небесное.

Архимандрит Кирилл (Павлов) (XX век).

 

О скорбях

 — Болезни и неприятные случаи посылаются нам к пользе нашей душевной, и прежде всего к смирению нашему, и к тому, чтобы вели жизнь свою осмотрительнее и рассудительнее.

— Скорбь и болезнь жгут иногда как огонь; а испарина и пот после жару в болезни и слезы от скорби омывают человека как водою. Благодушно и благодарно терпящим все это обещает там (в будущей жизни) покой.

— Неудовлетворительность наша душевная и духовная происходит от нас самих, от нашего искусства и от неправильно составленного мнения, с которым никак не хотим расстаться. А оно-то и наводит на нас и смущение, и сомнение, и разное недоумение; а все это нас томит и отягощает, и приводит в безотрадное состояние.

— У вас много скорбей и домашних неприятностей; но говорите себе и вразумляйте себя тем, что в аде хуже и томительнее, и безотраднее, и оттуда уже нет надежды избавиться. А если человек терпит свои скорби с покорностью воле Божией, исповедуясь во грехах своих, то чрез это избавляет от тяготы вечных мучений.

—  Полезнее нам всегда радоваться, а не унывать при встречающихся неудачах; радоваться же можем только тогда, когда будем благодарить Бога за то, что случающимися неудачами смиряет нас и как бы невольно заставляет нас прибегать к Нему и со смирением просить Его помощи и заступления.

—  Болезни телесные потребны для очищения плоти, а болезни душевные чрез обиды и поношения потребны для очищения души.

—  Не много таких людей, которые терпят скорби и гонения за одну благочестивую жизнь, по сказанному апостолом: «Все, хотящие благочестно жити, гоними будут» (2 Тим. 3:12). Все же остальные терпят скорби и болезни для очищения прежних грехов или для смирения горделивого мудрования и для получения спасения.

— Во всяком неприятном, скорбном случае или обстоятельстве должно возлагать вину на себя, а не на других, – что мы не умели поступить как следует и от этого вышла такая неприятность и скорбь, которой достойны мы попущением Божиим за наше нерадение, за наше возношение и за грехи прежние и новые.

—  Благочестиво живущему человеку, ежели он не имеет скорбей, считается год за день, а если благочестивый человек переносит большие скорби, тогда вменяется ему день за год.

Из поучений преподобного Амвросия Оптинского

 

 Унывать  строго воспрещается!

Жизненный крест и синдром отличника

У всех нас есть жизненный крест, у каждого — свой, и те скорби, которые мы претерпеваем, неся свой крест, не бессмысленны, не напрасны, не случайны, не по ошибке… Все вовремя, все с нами и никак не по ошибке. У каждого человека есть своя Голгофа, и терпение этой Голгофы приносит человеку неизреченные слезы и неизреченные радости.

Несение человеком креста часто вызывает уныние. Так, известны два вида уныния. Одно, которое всем понятно и для которого есть внешние причины: старость, болезнь, безденежье, потеря родных и близких; непонимание в семье, среди друзей, искушения на работе, наветы, нагоняй от начальника; соседи стучат, гремят, спать не дают — чего только в жизни не случается. С этим унынием справиться легче, так как есть конкретные обстоятельства. В таких случаях нужно молиться об укреплении веры, считать себя достойным этого состояния и знать, что это все — временные лишения, посылаемые Богом для того, чтобы через них излечилась наша душа.

Святитель Феофан Затворник Вышенский говорит: «Тесные обстоятельства жизни — это толчки и пинки от Бога, которыми Он направляет нас, когда мы уклонились от верного пути». Старец Амвросий Оптинский говорит: «Как ни тяжел бывает крест человека, но он вырастает на почве его собственного сердца». Мы сами даем повод к неправильному отношению к трудным обстоятельствам нашей жизни — своей страстностью, маловерием, недоверием и неблагодарностью к Богу. Не надо думать, что наша жизнь — какое-то случайное стечение обстоятельств, как будто Бог стоит в стороне и не знает ничего из того, что творится с нами. Когда есть это убеждение, есть вера и ощущение присутствия Божьего рядом, в каждую минуту, тогда что бы ни произошло в жизни, человек понимает: это не случайность, не просто так, в этом есть цель и смысл, врачующий меня.

Но есть и другое уныние, когда человека накрывают внутренняя тоска и буря неудовлетворенности, без видимых внешних потрясений. Каковы его причины? Святые считали себя недостойными лучшей жизни. И эта лучшая жизнь была у них. Мы же все считаем, что достойны лучшего, рисуем себе планы, но они не сбываются. А почему? По гордости. Не надо заканчивать молитву словами: «Господи, дай мне это, это и вот это… всего понемножку», надо говорить: «Но не моя воля, а Твоя да будет!».

В духовной жизни очень мешает синдром «отличника». Мы хотим, чтобы все у нас было, как в школе: все по полочкам, и каждый день получать одни пятерки. В духовной жизни так не бывает. Недаром Спаситель говорит: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9, 35). Когда человек умеет себя по жизни поставить на последнее место, и когда он видит к себе такое отношение, для него ничего удивительного не происходит. Когда же человек навешивает себе ордена и считает, что муж, жена, мама, папа, начальник, духовник, соседи, близкие — все всегда должны к нему относиться хорошо — никогда этого не будет. И не потому, что его никто не любит. Нас не будут любить всю жизнь. Почему? А сами-то мы кого любим? Надо самому начать первым. Тогда — может быть — нам ответят взаимностью.

Мужа нового никто не даст, кроме того, с которым прожили вместе 5, 10, 15 лет. Не надо унывать: «Вот, у меня муж такой» — и еще 20 лет будет такой же. Бывает, человек думает: «Может, работу поменять?». Поменяй. Будет то же самое. От себя никуда не уйдешь. Можно только переменить отношение к обстоятельствам жизни.

 

Санаторий и  непрестанная молитва

Но вот, вроде бы и с болезнью своей свыклись, и с мужем свыклись, и с начальником свыклись, и с соседями. Есть и вера, и молитва, и осознание, и понимание, духовный подход есть… И вдруг наваливается опять тоска, апатия, лень, ничего неохота делать, из рук все валится, в храм идти неохота, читать ничего неохота… Даже бывает средь бела дня, как говорится «на ровном месте», бывает и после Святого Причащения. Спрашивается: какие причины? Да вроде никаких. А что за состояние? А вот такое состояние. Что тогда делать? Как к этому относиться?

Когда я был на Афоне и беседовал там с монахами, то услышал от них, что в духовной жизни очень много значит режим. К примеру, в санатории все были, за путевки платили. Там расписание: в восемь утра — завтрак, в два часа — обед, в шесть часов — ужин. И никто не пропустит ни завтрака, ни обеда, ни ужина. Почему? Денежки заплатили. Жалко добру пропадать. Значит, когда просто дома отдыхаем, встаем в девять, а то и в десять утра. А тут завтрак в восемь. Охота, неохота — все идут. Потом покрутились, побегали, попрыгали, где-то позагорали — о-о! — в два часа обед. Полетели на обед. Пообедали, поспали, с кем-то пообщались — о-о! — шесть часов, ужин. И все всё бросают. А ради чего? Чтобы насытить свое чрево. Вот такой режим, так сказать, труда и отдыха.

Так же надо относиться к своей душе. Есть у нас утренняя и вечерняя молитва. Они должны быть неизменными, независимо от того, есть аппетит или нет. Если нет аппетита в санатории — все идут в столовую, и никто от завтрака не отказывается: не хочу тефтельки, но хочу сардельки.

Есть неохота, но оставлять на тарелке жалко. А почему мы не молимся, не возьмем в руки Евангелие, молитвослов, Псалтирь или духовную книгу, когда неохота? Это же ежедневное питание нашей души, обязательно это надо делать. Важен заведенный порядок. Преподобный Исаак Сирин сказал: «Правилу маленькому, но постоянно исполняемому, нет цены».

Лукавый нам шепчет: «Хватит, уже намолился, ты так упадешь». А у меня по расписанию сейчас глава Евангелия. И не просто тогда, когда захотелось, а в строго определенное время. Распорядок: акафист в четыре часа, правило — в девять часов вечера.

Нужно в этот момент бросить всё внешнее и подчиняться духовному распорядку жизни. Хотя внутри этого заведенного порядка могут быть эксперименты. По совету святителя Феофана Затворника можно заменить вечернюю молитву 50-м псалмом, повторяя его 15 минут, или читать «Богородице Дево, радуйся…», или «Отче наш…», или Иисусову молитву, или любую другую молитву. Важно, что этот промежуток времени вы посвятили Господу.

Вот у вас сейчас уныние, возьмите в руки молитвослов. Прочитайте Евангелие, потом акафист, потом помолитесь своими словами, потом «Богородице, Дево радуйся…». Преподобный Исаак Сирин говорит: «Когда на столе маленькая перемена еды (только первое или только второе), то и аппетита нет. А когда на столе множество яств, тогда просыпается и аппетит». Святой Иоанн Лествичник говорил, что «прогнать уныние помогает псалмопение». В Псалтири мы можем найти потрясающе созвучные с нашим сегодняшним состоянием души и духа слова, которые нас утешат. Как лекарство мы подбираем: кто — «Кавинтон», кто — «Конкор». И порой экспериментально: это не помогло, это не помогло, а вот это — помогло.

Бывает уныние и от большого правила, когда мы для себя решили: это будем читать, это будем читать, это будем читать… Взяли благословение у духовника, который, не зная ваших конкретных сил, на это благословил. А мы свои силы не рассчитали, но упорно держимся за правило, которое превращается в механическое вычитывание. Не успеваем — наступает уныние. Святитель Игнатий Кавказский (Брянчанинов) говорит: «За большим правилом, взятым на себя безрассудно, следует оставление всякого правила». Не надо трудиться сверх силы. Преподобный Исаак Сирин говорит: «Труды, взятые на душу сверх сил, приносят ей уныние на уныние, печаль — на печаль». Как первоклассники не могут с первой ступеньки шагнуть сразу на третью, четвертую, пятую. Или штангисты не могут подойти и сразу 120 килограммрвануть. Всё надо постепенно делать. Для некоторых, для которых Небо открылось, никаких проблем с молитвой нет. А большинству постепенность нужна.

Отчего еще уныние может быть? От излишнего труда — не только духовного, но и внешнего, от физической усталости. Потому, что хотим всё успеть сделать. Плана нет, последовательности нет, средств исполнения нет — много задумываем и мало что исполняем. Почему? По гордости и по тщеславию. Хотим и то успеть, и это успеть, и третье успеть: сделать всё быстро и сиюминутно. Так не бывает. Нужно остановиться и сказать: «Если половина из этого получится — слава Богу».

Поэтому, если уныние вызвано перегрузкой, нужно вспомнить и такой совет: «Унываешь — выспись». Интересно по этому поводу говорит преподобный Исаак Сирин: «Если тебя (а он пишет, обращаясь к монаху) обуревает уныние, скорбь, нежелание монашеского креста и монашеского подвига, и ты готов пойти на все четыре стороны, только лишь бы выйти из кельи, ни в коем случае не выходи из кельи. Закройся мантией и спи».

А мы что начинаем искать, когда нас обуревает уныние? Общения, звонков, смотрим телевизор, который мы считаем абсолютным лекарством от тоски. Слово даже есть такое: «развеяться» — расслабиться, переключиться и прочее. Мы думаем, что что-то новенькое способно решить нашу внутреннюю проблему. А оно загонит эту проблему еще глубже, и ты выйдешь из «своей кельи», а также выйдешь из себя.

Абсолютное средство от уныния — это выйти на связь с Богом! «Помянух Господа и возвеселихся» (Пс. 76, 4). А как этому быть, если мы не вспоминаем о Нем как о живом, не ищем Его? Мы телевизор смотрим: сериалы за сериалом. Какой там Бог? Он тебе по плечу стучит, а ты: «У меня по расписанию — сериал». Так Бога не услышишь и не увидишь. Можно почувствовать общение с Богом, присутствие Божие, но только в тишине молитвы.

В унынии не нужно искать внешней поддержки, внешнего выхода. Если это состояние вызвано перегрузкой душевной и трудовой, нужно искать помощь в молитвенном сопребывании с Богом, через молитву восстановить в себе доверие к Богу, убежденность, что Бог рядом с нами, даже в нашем унынии, и что оно длительным быть не может. Главное — не обращать болезненного внимания на свое собственное состояние, не носиться с собой, как «с писаной торбой». Независимо от нашего настроения у нас должен быть заведенный порядок духовной и физической жизни. Охота — неохота, есть настроение — нет настроения, все равно делай. Потому, что раз пропустил молитву, два пропустил, три пропустил, телевизором увлекся один, другой, третий раз… Сначала новости, потом олимпийские игры, потом пошло-поехало… Преподобный Исаак Сирин говорил: «За оставление правила мы даем вход в душу бесам».

 

 Всегда радуйтесь

Преподобный Серафим Саровский говорит: «В общежитии мы боремся со страстями, как с голубями. А пустынники борются со страстями, как с большими львами». Семейные люди унывают, когда нет своего угла и негде даже помолиться — в одной комнате впятером живут. А пенсионеры унывают, когда одни остались: все дети разъехались, и целыми днями — одни, одни, одни.

Совет, данный Ангелом пустынникам, сейчас пригодился бы пенсионерам. По совету Ангела святой Пахомий Великий утром вставал и молился, потом садился плести корзину, через 15 минут вставал, читал молитву и опять садился плести корзину. Таким образом, в течение дня нужно чередовать труд и молитвенное делание. Все должно гармонично сочетаться. И мы должны тогда приступать к делам по дому, когда уже намолились. А не наоборот: сначала мы трудились, а осталось время — начали молиться. Наоборот: когда мы в молитвенном духе, и труды летят незаметно.

И еще, когда есть свободное время, нужно читать. К этому нужно себя понуждать — хотя бы страницу в день, но читать. Немножко помолились, немножко почитали. Всегда надо быть в движении.

Еще к унынию приводит лишний вес. Ведь как о худом человеке говорят? «Он — как живчик!» Все время крутится, что-то делает. А если у человека лишний вес, ему все неохота и тяжело. И это естественное состояние — тяжело носить самого себя.

Недаром в Великий пост все летают, казалось бы, а где же белковая пища, где мясо, где сыр, где творог — то, что дает нам энергию? Энергию дает активность духовной жизни. Вот парадокс: сколько ослабили плоть, столько прибавили духу. Дух противится плоти, а плоть противится духу. Отсюда уныние. А у нас какой первый способ борьбы с унынием? Поесть. Человек в унынии сразу лезет в холодильник. Поел — вроде полегчало. Примитивно, но так.

Если сильно унываете — займитесь ремонтом квартиры, но это, конечно, шутка. Или с полки на полку книжки переставьте. Начнете переставлять, найдете такую книжку, которую давным-давно читали или никогда не читали. Это больше касается пенсионеров. Тем же, кто трудится, работает в поте лица, нужно находить время в субботу или в воскресенье, чтобы отоспаться, даже днем. Как в детском саду, как в пионерском лагере, в больнице или опять же в санатории, где есть «тихий час». Значит, главное — режим, поели, а самое главное — поспали. Послеобеденным сном в воскресенье можно порой компенсировать усталость, накопленную в течение всей недели.

Итак, кому-то из состояния уныния помогает выйти Иисусова молитва, кому-то — чтение акафиста и Псалтири, кому-то — музыка, духовные песнопения, кому-то — сон и хорошее питание. Поел, поспал — и все уныние прошло. Вообще же тема уныния неисчерпаема, потому что мы все находимся время от времени в этом состоянии. Мы не умеем управлять им, мы к нему привыкли. Мы не помним слова апостола Павла, который говорит: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5, 16).

Все скорби временны, это лишь этап нашей жизни. «Терпя, потерпех Господа». «Мужайся, и да крепится сердце твое. Потерпи Господа». Дай Бог нам всем в этом немножечко преуспеть и найти в себе внутренние силы, потому что никакие внешние перемены обстоятельств жизни не способны помочь нам справиться с состоянием уныния. Только молитвенная жизнь, доверие Промыслу и поиски у Бога укрепления и помощи в этом. И поставление себя на последнее место, чтобы мы себя считали достойными умаления. Только тогда это состояние переменится. «Узрю вас…». А для того, чтобы пришло это, надо самим сначала увидеть Бога, чтобы Он увидел нас, и тогда возрадуется сердце наше, и радости нашей никто не отнимет у нас.

Будем помнить, что Бог не обещал нам безбедного плавания по морю жизни, но всем нам обещал в конце этого плавания тихую пристань.

 

Игумен Мелхиседек (Артюхин)

 

 

 

Я хуже всех. И это хорошо?

 

«Я ничтожество. У меня никогда ничего не получится. Неудивительно, что никто меня не любит». Люди, думающие так, встречаются нередко. Психологи называют их людьми с заниженной самооценкой. Но если разобраться, может, именно так мы, христиане, и должны думать о себе? Разве не в этом противоположность самодовольного фарисея и недовольного собой мытаря? Не выражение ли это смирения?

 

 

Под видом смирения

 

По признанию священников, среди прихожан действительно сплошь и рядом встречаются люди с заниженной самооценкой . Они всегда сомневаются в себе, любят просить благословения на самый незначительный шаг и очень, очень заняты своим несовершенством. Когда от них требуется помощь, первая их реакция — испуг. Священник просит прихожанку, умеющую читать по-церковнославянски: «Помоги клиросу, почитай сегодня!» — «Нет, что вы! Я ужасно читаю! Я не смогу! Я не дерзаю, батюшка!» И хотя такое поведение и выглядит как смирение, но имеет ли оно в действительности какое-то отношение к духовной жизни?

Такое обесценивание себя, по мнению доктора психологических наук профессора Виктора Слободчикова, часто является не смирением, а болезненным психологическим состоянием: «Выражается оно в отказе от волевого действия- из-за страха быть несостоятельным, выглядеть глупо в глазах других, оказаться неуклюжим, неумным, неумелым. И человек делает все для того, чтобы избежать ситуации возможного неуспеха. Защищаясь от этого страха, он снимает с себя ответственность: «Я слабый, необученный, у меня не получится». Но это все — перед людьми. Когда никто не видит — пришел домой, двери позакрывал — все, никакой заниженной самооценки!»

Чем же смирение отличается от заниженной самооценки? По наблюдению протоиерея Бориса Левшенко, клирика московского храма Святителя Николая в Кузнецкой слободе, завкафедрой догматического богословия ПСТГУ, «человек с заниженной самооценкой слишком поглощен мыслями о себе, всегда занят собой. А смиренный человек занят просто делом. Смиренный человек принимает свое несовершенство с упованием на Божию помощь, человек с заниженной самооценкой болезненно его переживает, думает о том, как он не соответствует каким-то ожиданиям других, нередко завидует тем, у кого что-то получается лучше. Человек смиренный внутренне стоит перед Богом, человек с заниженной самооценкой — перед людьми».

Чаще всего переживание своей никчемности — обратная сторона убеждения: должно быть так, как я хочу. А если так и только так не получается — значит, я ни на что не гожусь. Протоиерей Борис Левшенко: «Чаще всего мы сталкиваемся с чем? «Как бы я хотел быть замечательным ученым, но у меня что-то голова плохо устроена». «Как я хотел бы выступать на Олимпиаде! Но куда мне!..» Либо мне все подавай — либо я тогда от всего отказываюсь и буду только переживать по этому поводу». Виктор Слободчиков: «С духовной точки зрения это та же самая гордыня, только вывернутая наизнанку: «Я такой человек, что у меня должно это быть, но у меня этого нет». И мысль «а вдруг все заметят, что я не очень умный» тоже, безусловно, от гордыни».

У таких людей нередко нездоровое отношение не только к себе, но и к другим. Екатерина Бурмистрова, детский и семейный психолог: «Если человек смиренный склонен прощать другим, он неагрессивен, то для человека с заниженной самооценкой, если он встречает кого-то, кто, по его мнению, еще хуже, чем он, это оборачивается агрессивным выплеском. И тогда ложное смирение слетает: «Ага, в храм в штанах пришла! Фифа! И свечку не туда поставила!!!»»

Человек якобы смиренный и смиренный по-настоящему совершенно по-разному будут реагировать на столкновение со злом. Виктор Слободчиков: «Если начальник-жулик и негодяй, обманывает и оскорбляет подчиненных, то по-настоящему смиренный человек заступится за других, а человек с заниженной самооценкой никогда не вступит в схватку. Правда, если он ходит в церковь, он свой страх прикроет смиренностью: «Не судите — да не судимы будете». Но разве это смирение — проходить мимо зла?»

 

 

Недохваленные дети

 

Часто плохое отношение к себе тянется из детства. Так случается с детьми, растущими без родителей, или с детьми из неблагополучной семьи, где родителям нет до них дела. По мнению психологов, сильно понижает самооценку уход из семьи отца, потому что ребенок уверен: если бы он, ребенок, был достаточно хорош, папа не ушел бы.

Однако такой человек может вырасти и во вполне благополучной семье, рядом с любящими, в общем, родителями, которые, правда, забывали его хвалить, не забывая критиковать. Комментирует семейный психолог и многодетная мама (8 детей) Екатерина Бурмистрова: «Маленький ребенок лепит себя и свою самооценку по реакциям родителей. Люди с заниженной самооценкой — это люди, родители которых считали, что хвалить — в принципе неправильно. Или же родители, увлекаясь исправлением детского поведения (которое почти всегда проблемно), ругали не само поведение, а ребенка: не ты плохо сделал — а ты плохой. Выйдите на детскую площадку и услышите, как какая-нибудь бабушка — любящая! — в сердцах говорит: «Ты плохой мальчик! Я тебя любить не буду!» — в ответ на то, что ребенок кого-то стукнул или толкнул».

Боясь хвалить ребенка, родители иногда думают, что таким образом препятствуют развитию у него гордости и способствуют воспитанию смирения. Но нередко это приводит к обратным результатам: ребенок, никогда не видя положительной оценки своих действий, внутренне не может с этим согласиться, и часто это выливается в уродливую, например, демонстративную или, наоборот, патологически застенчивую форму поведения, в постоянное сравнивание себя с другими.

По наблюдениям психолога Екатерины Бурмистровой, иногда родители понимают смирение ребенка только как автоматическое послушание и боязнь выразить свое мнение или пытаются воспитать его в детях силовыми методами: «Мне встречались случаи, когда смирение воспитывали, шлепая ребенка и крича ему: «Смиряйся, твой грех называется гордость», — но таким способом скорее можно воспитать обиду и ожесточение. Смирение нельзя вбить — ему можно научить только на примере собственной жизни».

Сильно понижает самооценку ребенка и его сравнение с более одаренными, послушными, трудолюбивыми и т. д. сверстниками. Екатерина Бурмистрова: «Все люди рождаются с разными способностями. Сравнение с другими всегда порождает ощущение, что ты неправильный. Сравнивать ребенка можно только с ним самим — сегодняшнего со вчерашним. Ребенок не должен сомневаться в том, что с ним все в порядке, что он лучший для своих родителей — лучший старший сын, например! Считается даже, что у дошкольника в норме должна быть завышенная самооценка, конечно небеспредельно. Потом, когда ребенок пойдет в школу, где для учительницы он будет не самый лучший, где нужно будет налаживать контакты с одноклассниками, успевать по всем предметам, все скорректируется, ребенок сам увидит, на что способен. А его изначально завышенная самооценка сыграет роль защитного скафандра, предохраняющего от резкого падения мнения о своих способностях. Такому ребенку будет легче учиться».

Протоиерей Борис Левшенко: «Я по своему педагогическому опыту убедился, что очень важно не только указывать на недостатки, но и отмечать достоинства, причем не только с детьми, но и со студентами, и со взрослыми, всегда лучше восхититься тем, как человек здорово что-то усвоил, с чем-то справился, а если что-то не получилось, пожалеть об этом. Бывает, в следующий раз он сделает это в десять раз лучше».

Входя в подростковый возраст, ребенок с заниженной самооценкой может стать либо забитым, либо агрессивным — «трудным». Екатерина Бурмистрова: «Именно такие дети попадают в плохие компании. Им подходит любое общество, где они приняты. Они думают, что недостаточно хороши, чтобы выбирать, и если выбрали их — нужно соглашаться. И помочь им уже гораздо труднее, чем малышу-дошкольнику».

Директор детского дома в г. Нерехте протоиерей Андрей Воронин придумал свой метод реабилитации таких детей: «Для того чтобы сформировать у «трудных» детей адекватное представление о самих себе, надо поместить их в экстремальные условия. Пока человек не получит такую встряску, у него понятие о мире, других людях и самом себе заужено. Поэтому мы повели наших воспитанников в поход. Мы были с десятилетними мальчишками на Эльбрусе, поднимались на Белуху, на Саблю (Приполярный Урал), где температура минус 30, минус 40. Это лыжный поход, только до горы идти трое суток, спали, зарываясь в снег…».

Идут только добровольно, но желающих всегда больше, чем можно взять. И после такого похода дети просто перерождаются: «За десять дней тяжелого похода дети меняются так, как за десять месяцев, наверное, не изменишь. Раньше наши дети чувствовали свою ущербность по сравнению с домашними детьми. А вот когда они в поход сходят, они уже плечи расправляют-понимают, что могут что-то в этой жизни. Старшие начинают заботиться о младших. Но и конечно, хотя у нас в походах никаких уроков Закона Божия нет, но комментируем происходящее мы всегда в евангельском ключе. И то, что переживается там, сразу формирует определенную систему ценностей и систему координат».

Не раздавай оценок другим!

Что же делать взрослым, поглощенным мыслями о своей ущербности и ничтожестве? Тоже подниматься на Эльбрус? Или повышать самооценку на приеме у психотерапевта?

Профессор Слободчиков считает, что, если человек уйдет от психологических переживаний в пространство духовной жизни, проблема потеряет свою остроту: «Перед Богом нет понятий «я хорош» или «я плох». Есть только наше недостоинство перед Ним. А все различия, за которые мы держимся в миру — ученый ты или неученый, глупый или умный, — здесь неважны. Здесь не может быть «адекватной самооценки», это величайшая гордыня — раздавать оценки себе и другим, выстраивая всех по ранжиру. Последнюю правду о нас и других знает только Бог!»

 

 

 Но разве христианину не нужно считать себя ничтожеством, которое хуже всех?

 

Протоиерей Борис Левшенко: «В святоотеческой литературе встречаются описания, когда святые говорили о себе: «Все спасутся, один я по своим грехам погибну». Но тут нет сравнения себя просто с другими людьми, здесь не «я хуже», а «я грешен, воля моя все делает не так, как хочет от меня Господь, и поэтому я не спасусь». Считать себя ничтожеством нельзя. Потому что мы же образ Божий, как мы можем образ Божий считать ничтожеством? Другое дело, что мы должны видеть в себе то зло, с которым стоило бы побороться, и молить Бога о силах на эту борьбу. И мытарь, когда молился, говорил именно о том, что он грешен, и просил Бога о милости. Фарисей же, благодаря, исполнился гордыней, потому что начал себя сравнивать с другими».

Вспомним слова апостола Павла: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или другие люди; я и сам не сужу о себе. Ибо, хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь» (1 Кор. 4,3-4). Это и есть образец здорового христианского отношения к себе — а совсем не помешательство на мысли о том, что нет в нас ничего хорошего «по сравнению с другими».

Митрополит Антоний Сурожский писал о таком ложном смирении: «Это одна из самых разрушительных вещей; она ведет к отрицанию в себе того добра, ко­торое есть, и это просто несправедливо по отношению к Богу. Господь нам дает и ум, и сердце, и волю добрую, и обстоятельства, и людей, которым можно сделать добро; и надо его делать с сознанием, что это — добро, но что это не наше, а Божие».

Протоиерей Андрей Воронин людям, которые подвержены унынию из-за переживания своего ничтожества, напоминает приветствие древних христиан — «Радуйся!»: «Если мы эту радость теряем, мы перестаем быть христианами и становимся некими философами, которые оперируют христианской терминологией для оправдания собственных грехов и несостоятельности. А христианство — это радость! Да, конечно, есть там и слезы, и покаяние, но это уже от соприкосновения с Богом, а не от ума. Кроме того, тем, кто зациклен на мыслях, что он — ничтожество, я всегда говорю: «Христос умер за тебя! Ты представляешь, сколько ты стоишь для Бога?»»

Инна Карпова //«Нескучный сад»